В сугробе ли нОчи глубокой, чтоб взгляд не увяз между рам, я подле узорчатых окон зажег потолочный вольфрам. Листком заслоняясь от еле приспущенных шторок и век, чернила меняю на гелий, взвожу обессмысленно вверх зрачки, как калибры двустволки, и чувствую холод курка на ручке... А мог бы ведь к тёлкам пойти. Вот такая пурга.
